Школа-интернат для трудновоспитуемых)))

1) Ник автора: Вася Пупкин
2) Название произведения: Сказания народные о Таньке Гроттерше и чудищах невиданных.
3) Рейтинг: Да G, наверное, тут на большее даже не претендует...
4) Ник беты: нету беты, одна я, бедненькая...
5) Размер: не определен, я, может, постепенно добавлять буду, т.к. сказания отдельные друг от друга, и не связаны никаким образом.
6) Предупреждения. Нету, кроме как язык немножко трудноватый, ибо я косила под древнерусское творчество.

Жила-была Татьяна свет Гроттерша,
И была она ведьмой сильною,
Сильной аки и светлою.
И имела она дело да на земли,
Дело спасать от напастей Русь Великую.
И было дело ее правое,
И были подвиги ее великие,
И о них мы речь поведем сейчас.

Сказание первое.
О красной девице Таньке Гроттерше, добром молодце Глебе Бейбарсове и самохудшей Серной Бабке.

И проснулась Татьяна свет Гроттерша,
Да не в комнате, а во полюшке.
Оглянула она поле чистое,
Поле чисто да дорогу прямоезжую.
И увидела она круг себя тела:
Тела мертвые, недвижимые.
И Гробыню увидела свет Склепову,
И Ивана увидала Валялкина.
Разрыдалась тут Татьяна, закручинилась,
Закручинилась, запечалилась.
Подошел к ней тогда добрый молодец,
Добрый молодец да Бейбарсов Глеб.
И сказал он тогда красной девице,
Красной девице Татьяне свет Гроттерше:
Не кручинься, не печалься, девица,
Знаю я, кто побил их всех.
И была то не Чума-дель-Торт,
Но самохудшая Бабка Серная.
И пришла та Бабка на Тибидохс,
И не поклонились пред ней маги светлые.
Рассердилась, распалилась Бабка Серная,
Бабка Серная, самохудшая.
И убила всех, раскидала всех,
И ушла в свое черно логово.
И пошли Глеб да с Татьяною
Войною на Бабку Серную.
И взяли они жезл магический,
Жезл магический с некросилою.
И пришли они в черно логово.
И да было там да темным-темно.
И сказала им Бабка Серная,
Бабка Серная, самохудшая:
Да и зря пришел ты, добрый молодец,
И ты явилась зря, красна девица.
И пожгу-перебью я вас,
Пожгу, да кислотою серною.
И пойдете вы прямиком в Тартар,
К другу моему, Лигулу-карлику.
И пойдет он вас бить-пытать,
Будете вы не жить, а мучаться.
И ответила ей красна девица,
Красна девица Татьяна свет Гроттерша:
И не сможешь ты нас победить-убить,
Но мы тебя победим-убьем.
И взял жезл добрый молодец,
Добрый молодец да Бейбарсов Глеб,
И стукнул им Бабку Серную.
Засмеялась тут Бабка Серная:
Аки глуп же ты, добрый молодец!
И нельзя меня так побить-убить.
И взяла тот жезл красна девица,
Красна девица Татьяна свет Гроттерша
И попала жезлом, да Бабке в глаз,
И брызнула тут Бабка Серная,
Бабка Серная, да серной кислотой.
И попала, да та кислота,
Да на руку добру молодцу.
И капнула кровь, да с его руки,
Молодая кровь, да горячая.
И тронула кровь ту Бабка Серная,
И да крикнула криком страшенным:
Ой, убили меня звери лютые,
Звери лютые да ужасные –
Танька Гроттерша да Бейбарсов Глеб!
Пожалеете, звери лютые,
И проклятье вам будет страшное:
Хоть спасете вы всех, да вернете в мир,
Но не будет уже вам счастия!
И растаяла Бабка Серная,
Бабка Серная, самохудшая,
Серной кислотой да мозгами белыми,
Да и перстень упал у нее с руки,
И выбросил он искру черную,
Искру черную, проклятущую,
Но подставил медальон свой Бейбарсов Глеб
И спас он красну девицу,
Девицу, Таньку свет Гроттершу.
И не сбылось проклятье страшное,
Страшное да смертельное,
И ушли Глеб и Танька из логова,
Черна логова Бабки Серныя.
И сказали они заклятие,
Сильно, да оживляюще.
И поднялись все мертвые со земли,
И Гробыня поднялась, красна девица,
И Иван поднялся, добрый молодец.
И напало на всех счастье великое,
Великое, да непомерное,
И вошли они, да во Тибидохс,
В Тибидохс тот, что школа магии,
И праздник был, да веселыя,
И славили там победителей,
Некромага да Таньку Гроттершу.
И записан был тот день тридцатым февралем,
И знал его всяк, как победный день,
День победный над Бабкой Серною.
Там и я была, пиво-мед пила,
Рассказала вам все по правде-матушке.
Благодарствуй же маг, да сказителю,
И жалей его да со двойкою,
Ибо писана была притча та
На контрольной, да на химической,
И увидела ее училка вредная,
И влепила в журнал двойку жирную.
Вот и притча вся, полно кончилась,
А раз так, то и писать больше нечего.

Сказание второе.
О Таньке Гроттерше, лютом богатыре Гуне Гломове и безумном
мутанте-дятеле Вуди Вудпекере.

И стоял на большом Буяне-острове
Тибидохс туя, что школа магии.
И жил Тибидохс, и здравствовал,
И солнце светило по светлому.
Но пришло в Тибидохс злое горюшко,
Злое горюшко, да печаль-беда.
Стал летать по-над ним дятел злой мутант
С именем страшным Вуди Вудпекера.
Стал он стекла бить, да деревья рвать,
Да отличниками закусывать.
И заплакали все, закручинились,
Стали дань платить мутанту-дятелу.
И пожрал мутант всех отличников,
И Шурасика съел, и Свеколт Ленку.
И увидела то Танька Гроттерша,
Танька Гроттерша и да светлый маг.
И взяла она Гуню Гломова,
Гуню Гломова, само сильного.
И пошли они, да супротив зла,
Да безумна мутанта-дятела.
И укрылся от них дятел злой мутант
С именем страшным Вуди Вудпекера.
А и спрятался он во глухом лесу,
Во глухом лесу да во рощице.
И пришли за ним Таня с Гломовым,
Да во самую Рощу Заповедную.
Стал Гломов дятела бить-колотить,
И закричал мутант диким голосом:
Ой, не бей меня, лютый богатырь,
Не губи мою душу невинную!
Ой, отдам я всех, мною пожранных,
Буду цветы сажать и шить памперсы!
И поверил ему Гуня богатырь,
И не стал он бить мутанта-дятела.
И воспрял мутант духом черныя,
Да и съел он Татьяну Гроттершу.
А у дятела в желудке темным-темно,
Да еще и Шурасик пинается.
Да и пнула Таня Шурасика,
И швырнула она в него "фронтисом",
И стала она прыгати,
В стены ногами битися.
Да и взвыл мутант от жуткой болюшки,
И просил он пощады у Гроттерши,
Ой, не бей меня, красна девица!
Не пинай ты мне мою язвушку!
И сжалилась Танька Гроттерша,
Перестала бить мутанта-дятела.
А мутант-дятел как того и ждал:
Взял и слопал он Гуню Гломова.
Слопал и охнул от дурости:
Тяжело ему стало жить-летать,
И решился мутант на страшное:
Съел мутант-дятел оболдун-траву.
Съел он травку, и всех повыплюнул.
И убила его Танька Гроттерша,
Гуня да Шурасик с Ленкою.
Забили они его искрами: красными да зелеными,
Запинали его ботинками,
И победили они злое чудище.
Испустил тут дух злой мутант-дятел,
И вернулись они победителями
И героями всенародныя.
И был тогда пир во ихню честь.
И героев все ажно славили.
И возрадовался академик то,
И отдал им ногу мутантову.
И съели ее победители,
И была она слаще курицы.
И записан тот день третьим сентябрем,
И знал всяк его, аки важный день,
Важный день да победы над дятелом.
И закончу я тут сказку мудрыя,
Сказку мудрыя, да правдивыя,
И кончилась она, да по счастию.
Чтоб и вам-то всем так же выпало.

Сказание третье.
О Таньке Гроттерше, Глебе Бейбарсове, черном маге Демьяне Горьянове, и о страшной Вонюч-реке.

И жил-был на свете страшный темный маг,
Страшный темный маг да Горьянов Демьян,
И жила-была Танька Гроттерша,
Танька Гроттерша, ведьма светлая.
И нанесла она обиду великую
Магу темному, да Горьянову.
Дураком назвала мага страшного.
А и правда дурак был тот страшный маг,
Бо на правду не обижаются.
Рассердился тут маг да обиделся,
И решил насолить Таньке Гроттерше.
И послал он ей запук, да сильныя,
И покрылась прыщами Гроттерша.
Гроттерша – ведьма светлая.
И обиделась Танька Гроттерша,
И пожаловалась Глебу Бейбарсову.
А Бейбарсов Глеб, да маг сильныя,
Да маг темныя, ажно некромаг.
И собрал он прыщи с Таньки Гроттерши,
И отправил Демьяну в конверте-то.
Получил их Демьян, да и взял один,
И обсыпался прыщами зловонными,
И мстить решил Таньке Гроттерше,
Таньке Гроттерше, ведьме светлыя,
Ибо не знал, не догадывался,
Кто прыщи прислал ему в обратную.
И тыкнул кольцом он в землю черную,
И сказал заклинанье запретное.
И пошла река полноводная,
Чрез Буян-остров, да посреди него.
И был по брегу праву велик Тибидохс.
Тибидохс туя, что школа магии.
И залез Демьян, да в реку чистую,
Реку чистую, полноводную.
И смыл водой он свои прыщи,
Огромные, да вонючие.
И пошла в реке вода грязная,
Вода тухлая, да поганая.
И прозвали ее, да Вонюч-река,
И идти по брегам, да никто не смел,
Ибо было легко там подохнути.
И лежали по брегам птицы мертвые,
Пролетели что над Вонюч-рекой.
И животные лежали подохшие,
Пить задумали что из Вонюч-реки.
Но не знала о том Танька Гроттерша,
Ибо не было ее на Буяне день,
И летала она на Лысу Горушку,
Да к подруге своей Гробыне Склеповой.
И сглазили там Таньку Гроттершу,
И был у нее насморк сильныя.
И не счуяла вони той она,
И купаться полезла в Вонюч-реку.
Лишь ступила она в воду мутныя,
Воду мутныя, непроглядныя,
Так упала она посередь реки,
И спасти ее, да никто не смог.
И прознал про то, да Бейбарсов Глеб,
Да Бейбарсов Глеб, добрый молодец,
И пошел он, да в тундру далекую,
Да до ключика с водою-Фантою.
И нашел тот ключ, да выпил Фанты он.
И исполнился мудрой мудростью.
И познал секрет, ведьму как спасти,
Да возвернуть к жизни Таньку Гроттершу.
И увидел другой ключ, да в Антарктике,
И да бил он живою Мириндою.
И убил он пингвина главного,
И вынул череп из его мозгов.
Подошел он к живому ключику,
И Миринды набрал полон черепок,
Да так в Тибидохс и отправился.
Подошел он с Мириндою к Гроттерше,
И налил газировки в ухо ей,
И очнулась тогда ведьма Гроттерша.
И целовала она добра молодца,
Добра молодца, да Бейбарсова,
Да за то, что он спас ее,
Пробудил ее, да от смертушки.
И пошли они, да к Вонюч-реке,
И увидели мага черныя,
Да злого Демьяна Горьянова.
И стукнули, да по лбу его,
И упал он, да в Вонюч-реку.
И умер тогда страшный маг Демьян.
И речка полно очистилась.
И был праздник тогда, да во героев честь,
И на радостях все в реку попрыгали.
И купались все ажно до зимы,
И героев все время славили.
И течет река с тех времен чиста,
И пьют из нее звери дикие,
И радуются, и живут хорошо,
И спасибо говорят Таньке с Барсиком.

Сказание четвертое.
О Таньке Гроттерше, злой ведьме Нинели Дурневой и поедун-человеке.

И проснулась с утра Нинель Дурнева,
И почуяла в себе силу великую,
Страшную, черную да магическую.
И задумала она зло великое:
Погубить захотела Таньку Гроттершу.
Долго думала она думу свою,
И придумала-таки силу страшную.
И сказала она заклятье запрещенное,
Черное да опасное.
И призвала она злое существо:
Создала человека ужасного.
Нарекла его "поедун-человек".
И пошел поедун-человек на Буян-остров,
И поедал он, что глаза его видели,
И деревья ел, и камни-валуны.
И пришел он в Тибидохс, школу магии,
И крикнул он криком ужаснейшим:
Отдайте Таньку мне Гроттершу,
Я пожру ее и уйду отсед!
А не получу я Гроттершу,
Всех других пожру и сломаю все!
Но не выдал Тибидохс Таньку Гроттершу,
Но Танька Гроттерша сама вышла,
И сказала поедуну ведьма светлая,
Ведьма светлая Танька Гроттерша:
Коли хошь, поедун, ты пожрать меня,
То сначала сражусь-ка я с тобой,
Проиграешь ты – то уйдешь назад,
Победишь – ешь меня поедом.
Закричал тогда поедун-человек:
А не сможешь ты победить меня,
Ибо магия моя сильнее твоей!
И пожала плечами Танька Гроттерша,
И пальнула в поедуна заклятием.
И упал поедун на спину,
И пнула его Танька Гроттерша,
И сказала: коли хочешь победить меня,
Так сначала хоть на ноги поднимись!
Захотел было встать поедун-человек,
Да камни во землю вдавили его,
И ушел поедун под землю черную,
И не выбрался боле во веки веков.
Рассердилась тут Нинель Дурнева,
Нинель Дурнева, ведьма черная,
Оседлала она тренажер своя,
И полетела на битву с Гроттершей.
И увидела она щит магический,
И пробила Грааль Гардарику.
И крикнула ведьма Гроттерше:
Выходи-ко, Гроттерша, да на смертный бой,
Достала ты меня, сиротка дурацкая!
И вышла из леса Гроттерша,
И началась битва великая,
И длилась она семь дней, семь ночей,
И упала наземь ведьма черная,
Ведьма страшная, Нинель Дурнева.
И не силой своею страшная,
Но объемом невероятныя.
Рассмеялась в голос Танька Гроттерша,
Да ушла с поляны во Тибидохс.
И пошел Тибидохс во радости,
Во радости, да во счастии,
И пир был на Буяне невиданный,
Ни разу такого не было.
И сгинула ведьма черная,
Вампира жена, Нинель Дурнева,
И славили Таньку Гроттершу
Еще год и четыре месяца.
И отметили день тот в календаре,
Как раз ноября шестнадцата.
Кажен год катят пир на великий мир,
И не забывают подвига славного.
А правдиво ль то, мне неведомо,
Может, мозгом моим все придумано,
Но ты слушай, народ, притчу старую
И спасибо говори Таньке Гроттерше.

Сказание пятое.
О Таньке Гроттерше, Чуме-дель-Торт и ужасном Говномордом удолбище.

Жило-было Говномордое удолбище,
И спало оно беспробудным сном,
Спало тридцать лет и еще восемь.
И не выходило из пещеры глубокыя,
Что народом Сыйкырдуу-ункюр звалась.
Но вошел человек в пещеру темныя,
И проснулось Говномордое удолбище.
И съело человека несчастного.
И вышло оно из Сыйкырдуу-ункюр,
И пошло долбать Русь великую.
Да и взвыла вскоре Русь удолбана,
И просила помощи у Гроттерши.
Таньки Гроттерши, ведьмы светлыя.
И вздохнула ведьма светлая,
Ведьма светлая, да красна девица.
Оседлала она скрипку дутую,
Контрабасом зовут которую.
И прилетела на Мамаев курган,
Прямо к Говномордому удолбищу.
И сидело на кургане удолбище,
И долбало, кого не попадя.
Посмотрела на удолбище Гроттерша,
Испугалась, и смылась бы.
Смылась, но застыла она
От страха, да от великого.
И открыло пасть то удолбище.
И упала Гроттерша в обморок
От вони, да от кладбищенской.
Ведь погнила в удолбище вся вода,
Ибо съел он Демьяна Горьянова.
И подлетел к Таньке Ягун-богатырь,
Ягун, комментатор играющий.
И сказал он заклятие светлое,
И с земли поднялась Танька Гроттерша,
И спасибо сказала Ягунчику.
И позвали они Валялкина,
Ладил лучше всех что со зверями,
И сказал он заклинанье усыпляющее,
И заснуло Говномордое удолбище.
И залез Иван в череп удолбищев,
И достал из уха палку лыжную,
Из уха, да удолбищева.
И проснулось удолбище страшное,
И пошло к себе в Сыйкырдуу-ункюр,
Ибо палка лишь жить мешала гадине.
Но раздался тут гром и сдохло чудище,
И родило оно, да Чуму-дель-Торт,
Что во пузе сидела огроменном.
И сказала она слово черное,
Черное заклятье смертельное,
Полетела к Таньке искра красная,
Огромная, с голову Танькину.
Но плюнула на искру ту Гроттерша,
И потухла искра, задохлася,
И стукнула Танька Чуму-дель-Торт,
Больно, да бейсбольною битою,
И попала Танька в место мягкое,
По задней точке пятого Копенгагена.
Взвыла воем страшным Чума-дель-Торт,
И подохла старуха вредная.
И уселись друзья на инструменты,
На инструменты, да на полетные,
Улетели они, да во Тибидохс,
Тибидохс туя, что школа магии.
И везли они голову Чумихину,
И поставили ее в Зале Двух Стихий,
Всем зевакам на обозрение.
А Бессмертник Кощеев Таньке орден дал,
И занес ее в книгу геройскую,
И стала она, да звездой в миру,
И жила она долго и счастливо,
Все, хеппи-энд и сказка кончилась.

Сказание шестое.
О Таньке Гроттерше, безумном лопухоиде Борисе Ананьеве и ужасном Чугуне-роботе.

Жил-был лопухоид бешеный,
Лопухоид бешеный, да Ананьев Борис,
Строил он роботы странныя,
И землю хотел уничтожити.
И однажды взбрело ему в голову,
И затеял проект он невиданный:
Построить устройство огромныя.
И работал он девятнадцать недель,
И все строил робота ужасныя.
И построил он таки робота,
Робота страшного да Чугуна.
И да был велик тот Чугун-робот,
Ажно сорок локтей он в росту имел.
И все был из железа булатного,
Только мозга имел он немноженьки.
И залез тогда в робота да Борис,
И решил поломати Землю всея.
И пошел он тогда на роботе,
Да на стольный Москву-град пешком пошел.
И затрясся асфальт да под роботом,
И сломалось шоссе Рублевское,
И заржал Борис да по дикому,
Да на площадь пошел на Красную.
И заворочался Ильич в Мавзолее своя,
И подмогу запросил у Таньки Гроттерши.
А Гроттерша, что не дура то,
Да Баб-Ягуна утянула с собой.
А Ягун, что не только маг, аки и телепат большой,
Прихватил с собой отбойный молоток,
А то мало ли что приключитися.
Прилетели Танька с Баб-Ягуном,
Да на площадь на Красную, что посередь Москвы,
Прилетели да ужаснулися,
Ибо робот стоял да на площади,
И стену ломал он кремлевскую.
И взяла тогда Танька Ягунов молоток,
И по ноге долбанула робота.
Закричал тогда да Ананьев Борис,
Закричал словами нехорошими.
Аки Танька, тупая уродина,
Да не бей ты созданья металлического,
Ибо оно сильно дорого мне,
А ты, дура, крушить его вздумала.
И пошел тогда робот на Таньку идти,
Ибо убить захотел ее лопухоид бешеный,
Лопухоид бешеный, да Ананьев Борис,
Да создатель Чугуна-робота.
И поднял ногу робот злой Чугун,
И от страха села Танька Гроттерша,
Села, да на камни площади серед.
И схватил тогда молоток Ягун,
И как даст да по пятке роботу.
И сломалась клепка преглавная,
Что всю ногу держала роботову.
Отвалилась тогда нога железная,
Нога железная, крепкая да тяжелая,
И придавила она Таньку Гроттершу,
А робот без ноги да наземь упал.
И добил тогда робота Баб-Ягун,
Баб-Ягун, что телепат преотличныя.
И пошел он тогда к Таньке Гроттерше,
И достал ее да из-под ноги,
Ноги, что была ране роботова.
И спасибо говорила Танька Ягуну,
И сердечно обнимала она его.
Да не было победою действо то,
Ибо выбрался из робота лопухоид наш,
Бешеный, да Ананьев Борис,
Что того робота и построил сам.
И сказал он Ягуну с Танькою,
Ягуну с Танькою, двум магам сильныя:
А вот как я повызову роботов,
Как они поломают вам косточки!
И нажал он на кнопку на красную,
Что устройства вызывала различные,
И пришли на площадь роботы разные,
И пытались убить Таньку Гроттершу,
Таньку Гроттершу да Ягуна, мага светлыя.
Да пошли Ягун да и с Танькою,
И посыпали на роботов искрами,
И побили всех, победили-то,
И победой записали третье августа.
А Борис, созидатель что роботов,
От позора сменил себе имени,
И пошел-то служить к телевизору.
И ведет он сейчас да программу-то,
Галилео она называется.
И не строит он больше вещи страшныя,
Ибо добрым стал, хоть и шизофреником.
А на том и сказка закончилась,
Рассказал ее псих, кого Цыпой зовут.

Сказание седьмое.
О противной Лизе Зализиной и Таньке Гроттерше с ее безумной ксерокопией.

Аки жила в Тибидохсе Танька Гроттерша,
Красна девица да ведьма светлая,
И косу имела до пояса,
И глаза большие да зеленые.
А как пропала в Тибидохсе-то магия,
Так прогнали всех, да к лопухоидам.
И Танька домой возвернулась-то.
И послала ее злая мачеха,
Что Нинелью зовется Дурневой,
Да на почту послала Гроттершу,
Документы ксерокопировать.
Аки пачку паспортов, да и справок-то,
И все были-то сильно важные.
И пошла тогда Танька Гроттерша,
И на почту тогда явилася.
И нашла она, да и ксерокс-то,
И засунула в него всея справки-то.
Да вдруг дернул черт ее в ксерокс посмотреть,
И засунула она в него голову.
А заработала тут машина адская,
И отксерокопировала Гроттершу,
Отксерокопировала вместе со справками.
Забрала Танька ксерокопии,
Да свою одну позабыла-то.
Как пришла она к Нинели Дурневой,
Отдала ей тогда ксерокопии.
И пошла она, да и спать тогда,
И забыла про свою ксерокопию.
И пришла на ту почту красна девица,
Красна девица Лиза свет Зализина,
И достала она лист из мусорки,
Да не просто лист, но ксерокопию.
Ксерокопию с рожи-то Танькиной,
И посыпались искры красные,
И ожила тогда ксерокопия,
И пошла по городу, да столбы крушить,
Витрины-стекла бить, да грубить оперуполномоченным.
И поймали ее, да участковые-то,
И привели ее в отделение милиции.
И спросили они ее имени,
А она как пошла, да крушить отделение,
Да стекло снесла, да сбежала-то,
И ловили ее по городу.
А она побежала да на Рублевку-то,
Да к дому красивому Дурневых.
Да побила в доме стекла все,
Да сломала сигнализацию.
И увидела то Танька Гроттерша,
И пошла войной на ксерокопию.
И прибила она ее степлером,
И стеркой, и кнопками канцелярскими.
И пропала тогда ксерокопия,
И вновь победила Танька Гроттерша,
И героем стала во всей Москве.

Победила всех подряд Танька Гроттерша,
И стала в мире тогда преспокойненько,
И ушла она с горя в магвостырь,
В магвостырь, где Гурий был с его тетками.
И теперь уж лет пять, как не слышно ее,
И забыли про Таньку Гроттершу.
Одна я помню ее подвиги,
Да и вот написала я песнь про них,
И читайте, вспоминайте Таньку Гроттершу.

КОНЕЦЪ.

_________________
Вот такой и не растет. (с) Две Дашки из 541
Вася Пупкин, который умеет все. (с) Лиса
Это я, а это мой брат Вася, только его не видно (с) Лиля Стич

ржачно. Тока это не конец. Моя шиза тоже родила...

Сказ о Таньке Гроттер, Мефе Буслаеве, Лысегорском ПТУ и немного даже обо мне.

Ой, вы, гой еси, люди русские!
Не понту ради, а токмо поржати
Пишу тему сею, фэнтэзийную,
Тему ржачную, офигенную!..

Как встало солнце
Над градом над стольным
Над градом стольным,
Москвою прозывающимся,
Как встало, так и закатилося,
Ибо вышел на улочку наезженную
Темный страж, Мефодий Буслаев!
Налево глянул – самолет свалился,
Направо глянул – дом сгорел,
На Аиду свет Плаховну глянул –
Токмо подзатыльник получил…
И следом на улицу,
Наезженную, московскую
Даша вышла свет Пименова,
Страж светлый, хранитель эдемскай…
Налево глянула – взлетел самолет,
Направо глянула – дом потух,
На Аиду свет Плаховну глянула –
Токмо подзатыльник получила…
И было счастие на земле русской,
Счастье великое, опупенное –
Десять лет ПТУ Лысегорскому!
Как пошла на сей праздник великий,
Ведьма Улитушка свет Максимовна!
Как пошла, да не вернулася,
Кровинушка полнокровная.
Осерчал тогда Арей, страж темный,
И послал он горбуна свет Лигула
В место темное, неприятное.
Да не на Лысу гору
За Улитой Максимовной,
А просто так, профилактики ради…
А за Улитою, ведьмой темною,
Послал он Мефа и Татьяну свет Гроттершу,
Ибо Гроттерша круче всех стражей,
Мир спасать на роду ей написано…
Как пришли Меф и Гроттерша
На гору на Лысую,
Так и начали ведьму искати.
А Улита Максимовна, ведьма тартарская,
У Грызианки сидит, сплетни слушает.
И сказала Татьяна, ведьма буянская:
- Отпусти, Грызиана, Улиту Максимовну!
И сказала Припятская, кося глазом лиловым:
- А не пошли б вы, Татьяна с Мефодием
В место темное, неприятное,
Да не в переход побираться подземный,
А просто так, профилактики ради…
Осерчал тут Мефодий свет Игоревич,
И гора Лысая тут же холмом заделалася…
А Улита Максимовна так офигела,
Что шоколадной конфетою подавилася…
Тут ей Татьяна свет Гроттерша
«Искрис фронтисом» горло прочистила,
Ибо Гроттерша круче всех стражей,
Мир спасать на роду ей написано…
А ПТУ великое Лысегорское
В тот же день, почитай, развалилося.
И на месте на том, ПТУшном,
Храм Таньке Гроттерше мигом поставили,
Но с чебуречной конкуренции не выдержали,
Конкуренции жесткой коммерческой,
И закрыли в тот день храм для Гроттерши,
И пельменную в том месте открыли…
И я была в той пельменной благостной,
Офигела от красоты от невиданной,
И громадным пельменем подавилася.
Тут мне Татьяна свет Гроттерша
«Искрис фронтисом» горло прочистила,
Ибо Гроттерша круче всех стражей,
Мир спасать на роду ей написано…
И отмечали тот день мы,
Втроем с Мефом и Гроттершей,
И по сей день отмечать бы могли,
Но послали нас мертвяки Лысехолмские
В место темное, неприятное
И не в переход побираться подземный
А просто так, профилактики ради…

Не очень-то happy, но, увы, end!

Сказ о Таньке Гроттер, о злодеях лютых – Сене свет Дыровиче и Глебе Бейбарсове и о воспаленном аппендиксе.

Ой, вы, гой еси, люди русские!..
Начинаем мы рассказ
Как от виевых да глаз.
Сидит ворон на дубу,
Да играет во трубу,
Ибо ворон – светлый страж,
Он заботится о нас!

Жил да был маг темный,
Маг темный да жадный –
Семь-Пень-Дыр, да прости его Господи!
И имел он богатства несметные,
Лопухоидные и магические,
А только счастья у него не было.
И позвал тут Семь-Пень на подмогу себе
Ведьму светлую Таньку свет Гроттершу,
Ибо Гроттерша круче всех стражей,
Мир спасать на роду ей написано…
Но не пришла к Дыру Гроттер Татьяна,
Ибо замуж в тот день выходила
За мага за светлого, ветеринарного,
За богатыря свет Ваньку Валялкина.
Осерчал тут Сеня Пеньдырович,
И покрылся мозолями зелеными,
Да не финансово-эквивалентными,
А простыми, от злости вскочившими.
И позвал Дыр к себе некромага
Жутко темного – Глеба Бейбарсова.
И осерчал Глеб, о свадьбе узнав,
И покрылся мозолями зелеными,
Да не простыми, от злости вскочившими,
А финансово-эквивалентными,
От Семь-Пень-Дыра полученными…
И задумали маги извести Таньку с Ванькой,
На потеху душе своей темной.
Взял Бейбарсов свою трость некромантскую,
Провернул раза три против солнца ясного,
И слег в больницу восьмую районную
Маг ветеринарный Иван свет Валялкин,
Слег с диагнозом страшным –
Сиречь аппендиксом воспаленным.
Стали думать злодеи, отчего Иван не загнулся.
Три часа ломали башку свою злобную.
Забыли они по злобе своей,
Что Гроттерша круче всех стражей,
Мир спасать на роду ей написано.
Узнала Татьяна о замысле злодейском,
И запихнула суженого в футляр
От контрабаса летучего.
И не умер Иван, маг ветеринарный.
И сказал Семь-Пень-Дыр Глебу с тросточкой:
«Получил ты, злобен молодец
От меня валюты волшебной,
Так отработай, дружок мой,
А то проценты накапают!»
И хотел сперва Глеб мочкануть Семь-Пень-Дыра,
Но тут же, бедняга, одумался
Ибо убирать за собой влом ему было.
И решил Глеб в больницу впереться
В восьмую районную
И извести добра молодца –
Ветеринарного мага Валялкина.
Но забыл он по злобе своей,
Что Гроттерша круче всех стражей
И мир спасть на роду ей написано.
Прилетела Татьяна свет Гроттер в больницу
На контрабасе своем на летучем.
Оперировала она Ваньку,
Благо опыта у нее о-го-го было –
В медучилище поступать собиралася.
Вырезала Татьяна у Ваньки аппендикс
И прямо им Глебу в морду злодейскую сунула
И покрылся тут маг Глеб Бейбарсов
Ой, да большими мозолями зелеными,
Да не финансово-эквивалентными,
От Семь-Пень-Дыра полученными…
А простыми, от аппендикса вскочившими.
И обнималися тут Татьяна с Иваном
И целоваться немедленно стали.
И главврач поженил их немедленно,
И гуляла больница четыре недели,
Пока запасы в ней спирта не кончились,
А как кончились, еще пять недель гуляли –
Ибо запасы наркоза осталися.
И я там была, спирт пила, наркозом занюхивала,
И привиделся мне синий слон
С хоботом фиолетовым.
И ударил меня слон рогами своими,
И очнулася я через месяц в психушке.
И поняла я тогда, горемычная –
Удалась свадьба у Ваньки и Гроттерши!

_________________


Не суйте руки в пасть дракону...

Куль. Я ща, кста, пишу Про Ваньку, Глебку и чудовищ, аки слешеров с форума.

_________________
Вот такой и не растет. (с) Две Дашки из 541
Вася Пупкин, который умеет все. (с) Лиса
Это я, а это мой брат Вася, только его не видно (с) Лиля Стич

Вася Пупкин
Ненавижу такие издевательские стилизации под древнерусские былины. Не извращайся, [цензура]!

_________________




Господа разработчики, уберите пожалуйста возможность наложения магии на NPC , а то народ издеваться начинает. Пример: во время осады наложили fear на флаг возле замка и он убежал...
© bash.org.ru

Пристрастился создавать юзербары...

OUGHT

_________________


Не суйте руки в пасть дракону...

OUGHT
а мне нравится. у меня вобще фантазия больная..

_________________

Сказание восьмое.
Про Ваньку, Глебку и чудовищ, аки слешеров с форума.

Жил был на Буяне-острове
Глеб Бейбарсов, который некромаг.
Жил, не тужил, девчонок охмурял,
И хорошо ему было на острове.
И не делал нифига он, не пахал в поте лица,
Только в кресле лежал да коктейли пил,
Которые подавала ему Гроттерша.
Но пошел тут слух по Буяну-острову,
Бо де Глеб полюбовника завел себе.
И ни кого-нибудь, а Валялкина,
Мага главного ветеринарного,
Который раньше Танькиным парнем был,
А теперь лесником заделался.
То, что Ванька в лесу жил глубокыя,
Никого и нафиг не трогало.
Так пошел Глебко войной на тех,
Кто ужасны слухи про него пускал,
Чудищ, аки слешеров с гроттер.ру
И на Бумку, и Панду-развратницу.
Как пошел, да как начал их бить-ломать,
Заклинаньями пуляться запретными.
А слешеры токмо ржать-поржут,
Да клавой от заклятий прикрываются.
Тут совсем обезумел Бейбарсов Глеб,
Да Бейбарсов Глеб, аки сильный маг.
И пошел за советом к Валялкину.
А тот и слухом не слыхивал,
И про слеш, и про топа с боттомом.
Но за Глебкой на слешеров войной пошел.
И стали маги вдвое сильней,
И бомбу ядерную обрушили.
И случилось на земле вымирание,
А слешерам все равно все оранжево,
Они строки новые в свой разврат строчат,
Да только над Ванькой усмехаются.
Рассердились тут Ванька и Глеб совсем,
Ногами начали топати,
Орати, да материтися,
Да кирпичи кидать, да по слешерам.
А тем опять с крыши наплевать,
Они знай, шлют в Интернет рассказики,
О том, как Ванька с Глебом,
Да в подробностях,
Кто, кого, и в какое отверстие.
Закручинились тут маги сильныя,
Кто светлый, а кто ажно некромаг,
И пошли, повесив головушки,
Аки собаки, палкой побитые.
И пришли они, да во Тибидохс,
Тибидохс туя, что школа магии,
Да расплакались, аки имо последние.
Тут возникла в комнате ведьма темная,
Шито-Крыто, Ритка, собака то,
И бумаги пачку им кинула,
Что с одной стороны распечатана,
Шрифтом мелким, да русскими буквами.
Стали Ванька с Глебом листы читать,
На коих Ритка слеш им подсунула,
Бумкой с Пандой тогда написанный.
Зачитались до ночи до поздния,
А дочитали как, так и в транс ушли,
Ибо Глебу туя книжка понравилась,
А Ванька обдумать никак не мог.
И потом возмутились они,
Что слешеры клевету несут,
И решили справедливость восстановить,
И опять все поехало, как в слеше том,
А что именно, мне писать нельзя,
Ибо рейтинг G, а он маленький.
В-общем, хеппи-энд, вроде, как всегда,
Секс, любовь, и Таньку побоку,
А я спать пошла, ибо нефиг тут,
Все равно нету никого, кто читать могёт.


Сказание девятое.
Про грандефюрера, Таньку, Катьку и Дом-2, аки обитель зла.

Жил был на свете человек лихой,
Человек лихой, аки Гитлер Адольф,
И была у него мысля страшная,
Бо де землю он подчинить хотел
Своей власти проклятой да страшныя.
И собрал он войско людей своих,
И пошел войной, да напротив всех,
И побеждать стал за каждый раз,
Каждый раз, как на битву по людям шел.
Победил он всех, да гордиться стал,
Что де на союз он, да войной пойдет.
И созвал он друзей своих разныя,
Страшныя, безобразныя маги то,
И сели они думать думушку,
Как им легче к нам со стороны зайти.
И придумали они карту-план,
Как прийти, победить, да и правити.
И придумали плану имечко,
Имя глупое да мудреное,
Аки Ы, чтоб не догадался никто.
И пошли войной на СССР,
И пришла туда беда великая.
Но прогнали мы их, да гнилой метлой,
И они утерлись носками-то.
И убили мы тогда Гитлера,
Гитлера, да Адольф туя,
Что решил нас тогда победитушки,
Да не вышло у него, окаянного.
Но Гитлер, не аки дурак глупой,
Но человек ума образованного,
Придумал, как ему выжить-спастись,
И не помереть смертью страшныя.
Спасся он тогда, да и месть решил,
Чтобы сразу нас всех, да в обратную.
Сорок лет решал, да помёр потом,
Но мстю свою, да оставил жить,
Чтоб она нам тут жизнь подпортила.
Сочинил он Ксюшу, Собчак туя,
Чтоб мы тут все страшной смертью покончились.
И пришла в мир Ксюша, Собчак туя,
И Дом-2, аки смерть, нам придумала.
И побежали люди, да в ужасе,
И криком закричали, да страшныя.
А прознал про то, да Сарданапал,
Светлый маг, прибабахом пристукнутый,
И послал он Таньку свет Гроттершу,
Таньку Гроттершу, бо де мир спасать,
Ибо на роду ей так написано,
Чтоб убила она Ксюшу, да Собчак,
И мир спасла от напасти-то.
И пошла Танька на Дом-2 войной,
Но не пустили ее на периметр,
Ибо кастинга Танька, да не прошла.
И взяла тогда Танька Катьку с собой,
Катьку Лоткову, Ягунову девушку,
Ибо Катька в Тибе, да красивей всех,
Да любили ее все, кто видел ее.
(Не подумайте, что Катька развратница,
Просто очень была красивая.)
И пошла тогда Катька в периметр,
И влюбился в нее все кому не лень,
И звездой она стала во Доме-2,
А как ночь пришла, и заснули все,
Протащила за периметр Гроттершу.
Стала Гроттерша Дом-2, да бить-ломать,
Да антенны из окон выдергивать.
И проснулась тут Ксюша туя Собчак,
И как Таньке глаза повыцарапает!
Как заорет Танька Гроттерша,
Как заплачет слезами горючими,
И собрал Семен Таньку, да в мешок,
Завязал, да за периметр выкинул.
И попал мешок в речку глубокую,
И померла там Танька без воздуха.
И скорбел по ней Тибидохс, да Буян,
Буян-остров, да Тибидохс, школа магии,
И поставили Таньке памятник,
И цветами его засыпали.
Правда, памятник, да недолго стоял,
Ибо Гуня снес его в буйстве пьяныя.
А Катька в Доме недолго жила,
Выкинули ее по SMS-голосованию.
Вот такой конец у сей сказочки,
Все помёрли, остальные так ушли.
А Дом-2 как стоял, так и будет стоять,
И поныне, и еще лет сто,
И помрет тогда Ксюша туя Собчак,
И может быть честной люд возрадуется.
И достроят они себе дом-дурдом,
И будут в нем жить припеваючи.


Готовится к изданию еще два сказания, до.

_________________
Вот такой и не растет. (с) Две Дашки из 541
Вася Пупкин, который умеет все. (с) Лиса
Это я, а это мой брат Вася, только его не видно (с) Лиля Стич

правду пишешь!

_________________

Лилька, СУПЕР! Ты на Гро выставила? Смеялась до слез!!!
Кстати, а ты не забыла, что мы с тобой, в некотором роде, теперь тоже слэшеры...

_________________


Не суйте руки в пасть дракону...

Сказание десятое.
Про Таньку, Малфоя, абсолютное зло, и Нату Бейбарс, аки исчадие ада.

Жила была Танька Гроттерша,
Как обычно жила, задолбала уже.
Летала на скрипке дутыя,
Целовала некромага, добра молодца.
В общем, жила себе пресчастливо,
Добрым людям нервы канифолила.
Убивала чудовищ ужасныя,
Невиданныя мутанты расчленяла-то.
И Бейбарсов Глеб, добрый молодец,
Жил не тужил, жизни радовался.
Делал обряды темныя,
Зомби совершал некрасивыя.
Но прознала про то Ната Бейбарс,
Ведьма страшная, аки ужасная.
Главной силой своей умственныя
Складывала ведьма сказки страхолюдныя,
И детей пугала безвинныя.
Но надоело занятие это ей,
И решила она на Буян пойти,
И Бейбарсова Глеба к рукам прибрать.
Написала она сказку проклятыя,
Как она мир спасла от самой себя.
Сказку, да на пол-листа,
Без конца, но с началом препротивныя.
Про то, как она Малфою язык высунула,
И на алмазных ногах, аки лань, поскачила.
В общем, приехала Ната, да на Буян,
И во тьму погрузился святой Тибидохс.
Тибидохс туя, что школа магии.
И пошла Ната ржать-поржать,
И абсолютное зло раскидывать.
И поползло вокруг абсолютное зло,
И пожрало все, что взяло тогда.
И пожрало Катьку красавицу,
И Ягуна пожрало комментатора.
А как Глеба поймало, так расти стало,
И мучить начало его по ужасти.
И заползло зло, и да в рот ему,
Зубы как оттуда повырвало,
Как повытащило глаза из головы его,
Да так в труп океан и выбросило.
И поплыл труп некромажеский,
Аки поплавок, по океану-морям,
А потом его, наверно, сожрало что,
Но трупа никто боле не видал.
(Извини, Панда, но вот так помёр,
А аналом на крест, да никак нельзя,
Ибо рейтинг G, а он маленький.)
А потом подошла Ната на алмазных ногах,
К красной девице, Таньке Гроттерше,
И за Гроттершу принялась, ведьму светлыя.
Закричала Танька криком громкия,
Так что Тибидохса стены трястись начали,
И померла, ибо муха ей в рот залететь смогла,
Да в язык ее укусить совсем.
Схоронили Таньку, да под стеной,
А тут и зло обратно в Нату засунулось.
И Ната, аки злой гений, лысый такой,
Пошла обратно, долг свой выполнив.
Пришла Ната Бейбарс, да на форум-то,
Форум велик, аки Гроттер.ру,
Где уже жили злые слешеры,
Кои Ваньку с Глебом сводили немилостиво.
Начала Ната победой своею хвастаться,
Похваляться, да гордиться ужасно так.
Но возмутились тогда туи слешеры,
И побили Нату они кедами.
Закидали большими тапками,
Камнями да гнилыми мандаринами.
И прогнали ее, да пинками далеко,
И ушла она навсегда во тьму страшныя.
А слешеры на форум обратно пошли,
И пир на весь мир устроили.
В общем, сказка сия глупая,
Аки зело так бесполезныя.
Можете кирпичом кидать,
А можете бомбой противотанковой.
А я пошла далеко отсед,
Сказки новые, да за жизнь писать,
Чтобы вам было лепо да весело.

Сказание одиннадцатое.
Про Таньку Гроттершу, аки поп-звезду, чудище, что Тимати прозывается, и Настеньку, милую и добрую.

Жила-была в Российской Федерации
Танька Гроттерша, ведьма светлая.
Жила она в Н-ской области.
(Да, я кошу под классиков.)
В-общем, жила она себе и жила бы так,
Но приехал на Буян продюсер знатныя,
Знатный, да богатый, аки Семь-Пень-Дыр,
И решил из Таньки звезду сделати,
Знаменитую и всенародную.
Забрал он ее с Буяна-острова,
И на Фабрику отправил, Звезд которая.
Там ей глаза-губы накрасили,
Надели юбку короткую,
И на шпильках-каблуках туфельки,
Дали песню и микрофон в зубы,
И на сцену отправили корячиться.
Там Танька полюбилась всем,
И за нее проголосовали-то.
Победила тогда Танька, загордилась бо,
Силикона закачала во все места,
Аки Памела Андерсен последняя.
Завела себе парня страшныя,
Аки чудище ужасное невиданное,
Прозывалось которое Тимати.
Репером называло себя чудище,
И татушкой на попе гордилося.
(Ну, как татушкой на попе то...
Татушками гордился он на всех местах.)
Получился у нее с Тимати дуэт,
Стали они песни писать,
Да альбом себе песенный выпустили.
Звездами были во всей Руси,
В СНГ, да зарубежье ближайшее.
Но приехали они тут в Тамбов – славный град,
С концертом приехали сольныя,
Да случилось тут зло ужасное,
Бо пришла на концерт тот Настенька.
Была Настенька милая и добрая,
Пока не увидела Тимати.
А потом сразу стала злобная,
Бешеная да ненормальная.
Да пошла она войной против Тимати,
Тимати да Таньки Гроттерши.
И начала кидаться стульями,
Железными да деревянными,
И ругаться стала словами нехорошими,
И плеваться слюной радиоактивныя.
И упал тогда наземь Тимати,
И стал биться в предсмертных конвульсиях,
И кроссовки от страха порастерял,
И татушками весь рассыпался.
Рассердилась тут Танька Гроттерша,
Да пошла она драться с Настенькой.
(Ну, дура была туя Гроттерша,
Кто победит-то в битве той –
Настя в кедах и с битою,
Или Танька силиконная на шпильках-то?)
Началась там битва великая,
Панк-рока, да попсы супротив,
Битва страшная жестокая,
С кровью группы второй положительной.
Как пошла Настя Таньку битой бить
По пятой точке заднего Копенгагена,
Как на рожу ее крашеную плюнула,
Да по кофте прошла кедами.
Так упала Танька убитая,
Аки труп живой отца Гамлета.
А Настенька развеселилась-то,
И пошла куролесить по городу,
Познакомилась она там с автором,
Ветром северным, психом последния,
Рассказала ей ту историю.
А автор сказку сию, да вам написал,
Чтоб читать было зело весело,
Да потом не любить Таньку с Тимати.
Я пошла, да домой к себе,
А претензии теперь все к Кимберли,
Она Таньку убила с Тимати,
И сажайте ее теперь на восемь лет,
А хотите, кормите печеньями,
И значками одаряйте красивыми.

Сказание двенадцатое.
Про Мисс Джой, проклятье форума, Панду-гомофобоубивицу и кариес, чтоб неладен он был.

Жила-была Танька Гроттерша,
Танька Гроттерша, ведьма светлая...
Хотя нет, задолбала уже Танька нас,
Не жила Танька Гроттерша,
Не была ведьмой светлою,
Не была красною девицей.
Было ей шестьдесят семь лет,
И в Москве она дворником работала.
Не имела мужа да детей родных,
Потому от алкоголизма убилася.
Похоронена была за муниципальный счет,
И забыта в скором же времени.
А жила тогда, да на свете сием
Девица красная, Пандой звалась она.
Была Панда не очень примерною,
Малолетних совращала-растлевала то,
Да рассказы писала слешовые.
И любили ее сильно на форуме,
На форуме, да на Гроттер.ру,
Ибо была наша Панда гением,
Коих не сыскать было по всей Руси,
Кроме Бумки, Аюми да еще пары лиц,
Аки Джокер, Кейт и Насти-Кимберли.
(Ну, люблю я ее, что поделаешь.
И не надо мне извращати все,
Просто так люблю, не физически)
Ну так вот, Джокер, Кейт да Аюмушка,
Которыим поклониться надо в ноженьки,
За творения их зело красивые,
Да за детство мое развеселое,
За мозги мои извращенные,
Да за шизу мою прогрессирующую.
Ну да песнь сия не о том идет,
А идет она, да про злую Мисс Джой,
Злую, плохую да глупую,
Которая обзывать меня вздумала,
Назвала меня, бука, песиком,
Да критику мою, да губить пошла.
А промахнулась немного с критикой,
И гомофобкой себя прославила,
Ибо слеш поругала, да любовь тую,
Что на форуме эркой прозывается.
Да попалась Мисс Джой, да Панде-то,
Панде-гомофобоубивице.
И пошла Панда к Мисс Джой войной,
Да ругала ее словами нехорошими,
Чтобы слеш ругать она не вздумала,
А как вздумала, так и передумает,
Чтоб неповадно ей стало людей ругать,
Людей, бо де друзей Пандиных.
Стала Панда партизанить по форуму,
Да творения искать Мисс Джоевы,
Чтоб глумиться над ними по правилам,
Бо де здесь запятой-то нет,
А вот здесь вообще глупо написано.
И заплакала тогда, да туя Мисс Джой,
И пошла восвояси, да с форума,
Форума, аки Гроттер.ру,
И больше возвращаться не думала.
И прославили по форуму Пандушку,
И дарили ей печенья с мандаринами,
Да кидали шоколадки да пряники,
И чупа-чупсов ей, да ведро принесли,
Чтоб отметить сие событие.
Ела Панда сии все сладости,
Отмечала Мисс Джоево изгнание,
Но развился у ней от чупа-чупсов то,
Кариес, да ужасныя.
И пошла она к стоматологу,
Зубы лечить, да пломбой пошла.
И вернулась летом, через года пол,
И снова праздновать отправилась.
Записали тогда сий день праздником,
Праздником великим да славныя,
Дня знатна гомофобоубивица,
Что и форум спас, и зубы свои –
Панды, великой да славныя.
И я там была, пиво-мед пила,
Мандаринами пряники закусывала.
Рассказала я вам, как и было все,
А что не так – то не ко мне претензии.

_________________
Вот такой и не растет. (с) Две Дашки из 541
Вася Пупкин, который умеет все. (с) Лиса
Это я, а это мой брат Вася, только его не видно (с) Лиля Стич

вот ведь...

_________________

Вася Пупкин
Ыыы... а в итоге победила Настенька - то бишь, я! ЫЫыыы....

_________________


Не суйте руки в пасть дракону...

Rebel
правильноооо!!!!!! вся в маму!

_________________